МОЯ МИССИЯ В АРМЕНИИ. 1992-1994.
Воспоминания первого посла России
КОМАНДИРОВКА В МОСКВУ
В Москву я собрался в начале января. Нужно было отчет о первом годе существования
посольства представить, финансовые и хозяйственные проблемы обсудить, помощь
зоне бедствия подтолкнуть. Узнав, что в Москву собирается и президент, пошел
к нему «провентилировать» обстановку. Передал ему наш с Полонским проект Программы
завершения ликвидации последствий землетрясения. Он начал было говорить, что
это, мол, — предмет переговоров между премьерами. Я же попытался внушить ему,
что лучше сначала президентам достичь принципиальной договоренности, а потом
уже, по их поручению, правительства займутся конкретизацией Программы. Уж
не знаю, сделал ли он это, ведь все президентские беседы проходили с глазу
на глаз и об их результатах можно было судить потом лишь по косвенным признакам.
В нашем МИДе тоже не очень были информированы о содержании беседы президентов,
а то, что знал Козырев, он не удосуживался доводить до сведения послов. Но
на пленарной встрече премьер-министров 11 января с участием многих членов
правительства я присутствовал и даже на какие-то вопросы Черномырдина отвечал,
причем как раз о положении нашего стройкомплекса в Гюмри. И они с Хосровом
Арутюняном договорились о выделении кредита, правда, не в тех размерах, что
просили армяне, но с уговором, что деньги пойдут в Гюмри, а не уплывут на
другие госбюджетные нужды.
Тогда же, 7 января, мы обсудили с президентом еще некоторые проблемы и среди
них иранскую идею перевозки грузов между Россией и Арменией по маршруту: порт
Энзели на Каспии — Тавриз — Джульфа — Нахичеван — Ереван. Тер-Петросян одобрительно
отозвался об этом плане, видимо, надеясь на заинтересованность в нем тогдашнего
нахичеванского властителя Гейдара Алиева, с которым он установил личный контакт
по телефону и время от времени вел деловые беседы. Этот контакт между ними
сохранился и тогда, когда Алиев воцарился в Баку. Вроде бы положительно относились
к иранскому проекту и в Москве, но реализовать его оказалось практически невозможным
и по техническим, и по политическим причинам. Поэтому армяне вплотную занялись
дорогой через Зангезур и мостом в Иран через Аракс у Мегри.
10 января президентский самолет вылетел в Москву. В нем нашлось место и нам
с женой. Пока летели, Левон Акопович показал мне старинное Евангелие, которое
вез в подарок Борису Николаевичу.
На встрече президентов я не был. На переговоры премьер-министров я попал стараниями
не МИДа, а моего бывшего сослуживца по Управлению оценок и планирования МИД
СССР Игоря Шичанина, руководившего отделом международного сотрудничества и
по делам СНГ в аппарате правительства РФ. Зато «на ковер» меня-таки вызвали.
На совещании у г-на Чуркина Виталия Ивановича, заместителя министра иностранных
делах, курировавшего посольства в Закавказье, «карабахский посредник» Казимиров
открыто капал на меня и Шонию, утверждая, будто наши высказывания мешают его
работе. Не знаю, уж чем мешал ему Шония, который, по собственному признанию
Казимирова, «увязывался» за ним на его переговоры с руководителями Азербайджана.
Я же как раз воздерживался от этого, оставляя его всегда один на один и с
армянами, и с карабахцами, а о том, как он вел с ними разговоры, узнавал чаще
всего не от него. Что же касается моих публичных заявлений, подобных тем,
что я делал накануне в Киноцентре, на пресс-конференции с участием Елены Георгиевны
Боннэр и баронессы Керолайн Кокс, то они никакого отношения к посреднической
миссии Казимирова не имели, ибо я делился своими впечатлениями не от поездки
в Карабах, где тогда мне побывать не удалось, а на границу между Арменией
и Азербайджаном и говорил о варварских обстрелах гражданского населения, в
том числе русского. При чем же здесь посредничество в карабахских делах? Просто
г-ну Казимирову очень хотелось с помощью Чуркина заткнуть мне рот, дабы угодить
азербайджанцам, чью позицию он оценивал с куда большим пониманием, чем карабахскую
и армянскую. На пресс-конференции я говорил и о своем сочувствии к карабахцу,
который борется за свою землю, за свой дом, за свое право на жизнь. И подкреплял
это свое сочувствие убеждением, что нет в мире таких народов, которым можно
отказывать в праве на самоопределение. При этом я подчеркнул, что официальная
позиция России — в официальных документах, а доктрина — в процессе разработки.
Поэтому по конкретным вопросам мне ничего не остается, как излагать личную
точку зрения. Что же касается путей карабахского урегулирования, то я — за
компромисс на основе современного международного права. Разве наша официальная
позиция противоречит этому? — спросил я коллег, собравшихся у Чуркина. — Нет?
Тогда в чем же дело? — Будьте осторожней в своих публичных заявлениях, — посоветовал
Виталий Иванович, на что у меня, естественно, возражений не было. На том и
разошлись.
О реакции азербайджанского постпредства на мое участие в пресс-конференции
я уже рассказывал. Она носила явно запоздалый, а главное — глупо и грубо клеветнический
характер, что я и разъяснил своему мидовскому начальству.
После пресс-конференции в Киноцентре, а точнее во время ее продолжения на
следующий день в виде банкета в ресторане «Банк» Зорий Балаян познакомил меня,
мою жену и дочь Ладу с Аркадием Вартаняном, журналистом, хозяином фирмы «Империал»
и знаменитого ресторана «Серебряный век», будущего учредителя Центра русско-армянских
инициатив.
С нами вступали в контакт и другие представители самых разных ветвей армянской
общины, ученые, художники, политики. Я уже упоминал о хаше в «Муше» с дашнакским
лидером Ваганом Оганисяном. Были мы на Ордынке у живописца Армена Чалтыхчяна
и на Остоженке у скульптора Фреда Согояна. И на большом приеме в «Метрополе»,
устроенном в честь патриарха Алексия Второго и католикоса Вазгена Первого
богатым предпринимателем Сержем Джилавяном. В апреле он создаст Армянскую
ассамблею, попытается объединить все армянские общины России, вступит в контакт
с руководством Армении и через год окажется за решеткой. А тогда, в «Метрополе»,
был большой праздник с участием московского политического бомонда, деловых
людей, академиков, профессоров, артистов. Борис Брунов, на вечер провозгласивший
себя Бруняном, вел концерт. Все было очень мило. Я побеседовал с разными интересными
людьми вроде Нами Микоян, мамы Стаса Намина, или председателя армянского Государственного
совета по делам религий Людвига Хачатряна, который обещал мне позаботиться
о русской православной церкви в Армении.
Евгений Амбарцумов, председатель комитета по иностранным делам Верховного
Совета России, поддержал идею моей встречи с депутатами для разъяснения им
значения отношений России с Арменией. Я уже обсуждал этот вопрос с Подопригорой,
он тоже был — за, и встреча состоялась в Белом доме на Краснопресненской набережной
29 января. Убеждать депутатов мне помогал Леонид Лазаревич Полонский. Думаю,
встреча была полезной. Во всяком случае, не прошло и месяца, как Верховный
Совет России ратифицировал Договор о статусе российских войск в Армении. Произошло
это 25 февраля 1993 года. Как ответили на этот акт доброй воли российских
депутатов их армянские коллеги, рассказ впереди.
Свое пребывание в Москве я использовал и для того, чтобы вместе с Полонским
посетить Госкомимущество, где мы защищали идею целевого финансирования программы
завершения объектов в зоне бедствия. Был я на совещании у В.М.Мащица и по
всему комплексу отношений с Арменией в экономической области. Там я и узнал
о готовности гуманитарной помощи в размере 90 тонн продовольствия, просил
не забыть о Красносельске и вовремя предупредить посольство о прибытии самолетов
с этим грузом.
Посетил я нескольких заместителей министра иностранных дел. Но главное, что
мне удалось сделать, — это разослать свою записку о защите интересов России,
опираясь на нашего армянского союзника. И кое-кто ее прочел. В частности,
зампредседателя правительства Александр Николаевич Шохин. Он положительно
отозвался о моей записке в беседе с Вигеном Ивановичем Читечяном, а тот счел
нужным шепнуть об этом мне и правильно сделал, иначе как бы я узнал о мнении
начальства, ведь меня-то самого оно об этом уведомить не удосужилось. Впрочем,
это уже было привычное дело. Обо всем, что мне положено было знать непосредственно
от московских боссов, я узнавал от их армянских собеседников и тогда, в начале
пути, и потом. К счастью, они меня не подводили.
Содержание | 1
| 2 | 3 | 4
| 5 | 6 | 7
| 8 | 9 | 10
| 11 | 12 | 13
| 14 | 15 | 16
| 17 | 18 | 19
| 20 | 21
22 | 23 | 24
| 25 | 26 | 27
| 28 | 29 | 30
| 31 | 32 | 33
| 34 | 35 |
36 | 37 | 38 | 39
| 40 41 | 42 | 43 | 44 |
45 | 46 | 47
| 48 | 49 | 50
| 51
| Дополнительная информация: |
| Источник: Владимир Ступишин "Моя миссия в Армении. 1992-1994. Воспоминания первого посла России". Издательство Academia, Москва, 2001г. Предоставлено: Владимир СтупишинОтсканировано: Айк Вртанесян Распознавание: Анна Вртанесян Корректирование: Анна Вртанесян Публикуется с разрешения автора. © Владимир Ступишин. |
| См. также: |
|