СТИХИ
1. Тридцатилетие
2. Возвращение
3. Мне кажется, я жил давно
4. Башня
5. Мачты
6. Зима и злая стынь кругом...
7. Память
8. Египтянка
9. Ханум
10. Декабрь
11. Улыбчивые очи
ТРИДЦАТИЛЕТИЕ
Тридцать мысов лежат предо мною.
Мой корабль, паруса напрягая,
К ним спешит. А под ловкой волною
Пасть акулы зияет, пугая.
Старый парус в нелепых заплатах.
Руль кривой — повернуть его трудно.
Ради мысов зеленых, покатых,
Подновил я усталое судно.
Нас не тронули бури лихие —
Зыбь незримое делала дело
И проворнее грозной стихии
Разрушала мне душу и тело.
Я порою надежды лишался —
Несмотря на небесную ясность —
Тридцать мысов достичь... И решался
Мне предсказывать некто опасность.
Огибал я коварные рифы,
Но пришлось мне изведать и горе:
Растащили желания грифы,
Вера канула в темное море.
За любовью любовь умирала
На руках моих, медленно тая.
Грез попадало за борт немало —
Я над ними молитву читаю.
Лишь надежду растил я прилежно —
Я вскормил ее сердцем певучим.
И росла, и мужала надежда,
Разгоняя внезапные тучи.
С нею сам я царил над собою.
Только билась она безуспешно
С изнурительной странной судьбою...
Злые души сгубили надежду.
Она маялась в тягостной муке.
Уложил ее с горькой любовью
И сложил я бессильные руки,
И стою у ее изголовья.
Тридцать мысов лежат предо мною.
Беспокойна стихия живая.
И акулы плывут под волною,
Труп надежды моей ожидая.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Все в прошлом: город, краски сада
И часа ласка золотая.
И то, как ты прошла куда-то
Благословенно молодая.
Ты шла нарядна и надменна.
И не ступала — уплывала!
Как будто небо вдохновенно
Тебя для глаз наколдовало.
Иду с лицом отяжелевшим
Туда, где жил твой шаг и шепот.
Душа моя меня торопит!
Иду к шагам твоим ушедшим.
Где ты когда-то проходила,
Погребены навек светила...
МНЕ КАЖЕТСЯ, Я ЖИЛ ДАВНО
Мне кажется, я жил давно в Элладе,
Имел Сократа разум и обличье.
И тайну бога самого постичь я
Умел, разгадки сокровенной ради.
Вот лучшие ученики под сенью
Акрополя мне преданно внимают,
Вникают в речь мою и увлекают
Меня навстречу саду и цветенью.
Владею речью мудрою и краткой.
Душа моя в их взорах отразится!
Лиричны эти трепетные лица,
Как островки, омытые загадкой.
О, мудрость! Ты прекрасной и нетленной
Являешься в холмах мне сиротливых,
Ты в небе нежном, в юношах пытливых.
Они же — обновление вселенной!
Неважно, что камнями и хулою
Толпа меня встречает. Обреченный,
Испить я должен чашу смерти черной...
Ученики отторгнуты толпою.
О, мудрость! Преклоняю седину я
Перед твоей всезнающей улыбкой.
Она на горных склонах, в дымке зыбкой
И на земле живет, меня волнуя...
БАШНЯ
Чтоб душу защитить от злых ветров,
Чтоб волны лет ее не источили,
Пока был в силе я, пока был в силе
Построил башню — гордый, прочный кров
Над морем, под жестоким небом... В этом
Укрытии живет моя душа.
Не спит мой разум, душу сторожа,
И дверь закрыта перед белым светом.
Пусть волнами стучится белый свет.
Но с моря путника давно не жду я —
Ни для кого здесь места больше нет...
А если буря, с башнею враждуя,
Хлестнет волной и кинет мне предмет,
Обломок прошлого в нем разгляжу я...
МАЧТЫ
Всё мачты, мачты, мачты на домах —
Дома плывут без паруса куда-то.
То рябь, а то девятый вал и крах.
А тонкий шест — награда и расплата.
Свой курс у дома, выбор свой и след.
И пассажиры, кажется, в порядке:
Сидят — меланхоличен в окнах свет —
Средь рева волн, средь их гремучей схватки.
Я вверх смотрю на эту суету,
Шестов прогнувшуюся пестроту —
Их волны тупости и крови моют.
И к мачтам мудрости приник мой взор:
Людское око проколов в упор,
Пускай для высшего его раскроют.
* * *
Зима и злая стынь кругом.
И жизнь в ладу с календарем:
Короткий день и долгий холод.
Дороги голые. И голод.
Следов весны мы не найдем
При всем усердии своем.
Но, вопреки календарю,
Вчера была весна и лето...
Душа и тело помнят это...
А, впрочем, что я говорю!
Густые сумерки. Зима.
И на пороге — только тьма.
ПАМЯТЬ
Душа зовет своих усопших в эту ночь.
Возьми лопату. Память, вскрой могилы.
Не отвращу лица, не ринусь прочь —
Узреть ужасное найдутся силы.
Нет больше светлых душ, нет больше ясных тел,
Родных душе моей, любимых телом.
За них дыханье я б отдать хотел
И поменяться с мертвыми уделом.
Я встречу их сейчас, к груди своей прижму.
О, Память, не кори меня, не сетуй —
Дозволь мне неподвластное уму...
Глупец! Всплакнешь в их честь сегодня ты,
А я отдамся мукам жизни этой
И предпочту их страху пустоты.
ЕГИПТЯНКА
Смуглый ангел, я ради красы твоей без сожаленья
Белых ангелов гордо покинул, стремясь к тебе жадно.
Перед аспидным светом твоим я стою в изумленьи,
Словно путник, в ночи разглядевший окрестность нежданно.
Мне так сладостен зной твоих взоров и гибкого стана.
Голос твой не утратит надо мной замечательной власти.
Запах кожи твоей я готов обонять неустанно
И погибнуть готов под песками зыбучими страсти,
Как тростинку от берега, оторву от земли я, лелея,
Твое тело прекрасное — унесу тебя вдаль, как святыню.
И душа будет в юном и жарком согласьи с твоею.
Мне все кажется: жили когда-то великие бог и богиня.
Был он бык — чернобок и упрям, — и была она белою ланью.
Сотворило тебя сладострастное их сочетанье...
Как священное чудо, почитаю тебя я отныне.
ХАНУМ
В черно-матовом шелке, так волнующем ум...
И шуршание шелка слышно в поступи вешней.
Лира бедер звучит тихой музыкой нежной.
Следом — мускуса шлейф. Так проходит ханум.
И браслеты смеются на тонкой руке.
А в другой так надменно чернеет перчатка.
Под чадрою чело, под чадрою загадка.
А глаза под сурьмою — огонь в тайнике.
Под мостом пламенеет в закате залив.
Величаво проходит ханум над водою,
И залив, и сам город собой озарив...
Кто ты — женщина, дух под прозрачной чадрою?
Дух Полиса, ты вышла на миг из дворца
С неразгаданной страстью души и лица...
ДЕКАБРЬ
Снег все лепит, и кругом белым-бело.
И домишки в серебристых переливах.
И понурилось в раздумьях сиротливых
Среди стужи одинокое село.
Глинобитные лачуги все подряд
Стали мраморными — выступы пологи.
И разглажены ухабы на дороге.
И овчарки ослепленные скулят.
Утро сумерками серыми глядит-
Обнажился вдруг просвет, как рана, в тучах —
Робкий проблеск туче дальняя таит.
Снег не сыплет больше. Светит слабый лучик
В непорочность беспредельной белизны,
В замороженно-узорчатые сны.
Чу! Опять метет с небесной вышины...
УЛЫБЧИВЫЕ ОЧИ
На миг или короче —
А счастье вечно кратко —
Улыбчивые очи,
Зеленая загадка,
Мне в душу заглянули.
И что пообещали —
Любовь или загулы
Большой моей печали?
И золотую дверцу
Они открыли в сердце?
Иль смерть они пророчат?
Но сердце ноет сладко...
Улыбчивые очи,
Зеленая загадка...
Перевод c армянского АЛЛЫ ТЕР-АКОПЯН
| Дополнительная информация: |
| Источник: Сборник стихов “Из западноармянской поэзии”. Издательство «Советакан грох», Ереван – 1979г. Предоставлено: Аида Аветисян |
| См. также: |
| Стихи Рубена Севака в переводе Аллы Тер-Акопян |