ArmenianHouse.org - Armenian Literature, History, Religion
ArmenianHouse.org in ArmenianArmenianHouse.org in  English

Левон Хечоян

СТЕНА

Августовский зной настиг нашу машину на пустынном поле и придавил ее словно пресс. Разговоры постепенно смолкли, всех все раздражало: выцветшие, спаленные солнцем поля, душная липкая пыль, забивающаяся в машину, унылое однообразие за окнами. До храма добирались долго. Тяжело загруженная машина только что не цепляла брюхом камней на дороге. Несколько раз в моторе закипала вода, мы останавливались и ждали, пока она остынет. Спрятаться от солнца было негде. Все то и дело обижались друг на друга.

Потом, уже возле храма, мы блаженно развалились в прохладной тени под стенами, но по-прежнему так и не испытывали потребности в общении. Наконец Хечо, видимо, надоело сидеть. Он встал и направился к церкви. При каждом его шаге поднималось тяжелое серое облачко разогретой пыли. У дверей храма он остановился и, держа ладонь козырьком над глазами, засмотрелся на орнаменты, причудливо пущенные по карнизу. Тогда мы тоже поднялись и двинулись к нему.

Во дворе перед большими хачкарами две деревенские женщины, худые и прямые, словно ствол ружья, готовились принести в жертву петухов с яркими красными гребешками. На паперти храма птенец голубя, испугавшись нас, пытался взлететь к окнам купола. Но, с трудом одолев половину пути, уцепился когтями за какой-то крюк и беспомощно махал крыльями, в любой миг рискуя сорваться.

В это время нас громко позвал Саркис, который не пошел вместе со всеми, а остался во дворе. Он пристально разглядывал яму, очевидно, оставленную археологами. На холмике земли перед ним лежали череп и несколько костей.

Саркис проворчал недовольно:

— Небось своих родных не стали бы вытаскивать из могилы, чтобы бросить потом под палящим солнцем...

Ребята оживились:

— А что? Можем и похоронить! Археологи-то в субботу и воскресенье отдыхают.

Под стенами храма мы долго искали приличный ящик, куда было бы пристойно сложить кости давно почившего монаха. Часовня на скале у стены вместе со скалой зависла прямо над ущельем. Было страшно смотреть: казалось, все может рухнуть в любую минуту.

На другой стороне ущелья по недавно убранному золотисто-желтому пшеничному полю ехала черная машина. Приставив щитком руки ко лбу, мы внимательно следили за ней. Машина остановилась. Вылез милиционер. Он сложил ладони рупором и закричал нам что-то, не жалея горла.

Один из нас переспросил:

— Что?

Мы улыбались, а милиционер закричал еще громче.

На этот раз мы ответили ему хором:

— Чего? Чего?

Милиционер рукавом вытер пот со лба, он начинал сердиться:

— Где Дилакян? Дилакян где?

Хотелось продолжить игру, но кто-то всерьез отозвался:

— Надо посмотреть в караван-сарае.

Было очень жарко. Пот заливал глаза. Мы обогнули часовню, церковный двор, нам открылись полутемные, следующие друг за другом кельи караван-сарая. Те, которые шли сзади, видели перед собой только темные пятна пота на спинах, идущих впереди. Главное было не отстать. И вдруг послышался негромкий шлепающий звук — это один из нас с ходу врезался в притолоку. Наверное, было здорово больно. Ибо он тут же для себя решил:

— Совершенно бессмысленное занятие! С меня хватит.

Мы возразили:

— Это невозможно! Мы должны его найти...

У кого-то появилась мысль посмотреть в ризнице. Мы торопливо отправились назад. Опять прошли через темные залы, старательно не замечая того, кто столкнулся со стеной. Двор был залит густым желтым светом, особенно ярким на фоне глубоких синих теней у церкви. Деревенские женщины все еще приносили в жертву петухов с красными гребешками. Я подумал, что знаю, как это следовало бы снять для кино: женщины должны быть голыми и двигаться в молочном свете луны. Мы прошли через церковь к ризнице, уверенные, что найдем его там.

Раздался еще один смачный удар — опять кому-то не повезло со стеной. Бедняга уселся на пол и явно не собирался идти с нами дальше. Но нужно было искать Дилакяна! Пришлось ему вставать.

— А нет ли его в учебных помещениях?

Это было разумно. Мы развернулись: первые стали последними, последние — первыми. Во дворе женщины по-прежнему возились с петухами. Я представил себе, как в моем фильме две голые женщины в молочном свете луны готовят к жертве петухов с яркими красными гребешками. Женщины сжимают птиц коленями, и кровь брызжет кругом: на ноги, живот, грудь и даже на купол храма...

Мы опять прошли мимо часовни, разрытых могил и маленького холмика с черепом монаха. Саркис приостановился, вздохнул:

— Все-таки этого божьего человека надо похоронить. Никого мы не найдем, ясно. Так хоть одно доброе дело сделаем.

И тут кто-то уверенно скомандовал:

— Возьмите направление на солнце!

Первые подтянулись и двинулись бодрым шагом. Задние заторопились, чтобы догнать нас- Замыкал шествие тот, кто последним врезался в стену. Он хромал, но никто из нас не предложил ему помочь. Только те же крестьянки помазали ему лоб кровью жертвенных петухов. Бедняга спешил изо всех сил, чтобы не отстать.

Мы опять шли через полутемные залы и двор, залитый желтым светом. Эхо ритмично вторило нашим шагам. Каждый из нас видел мокрую от пота спину того, кто шел впереди, и подошвы его тапочек или туфель. Передо мной тяжело ступал парень, в резиновый каблук которого воткнулся острый темный камушек. Этот камушек то поднимался, то опускался, шел и шел. И мы шли и шли, видя перед собой одно и то же.

Мы успели забыть, кто первый позвал нас искать Дилакяна, но были уверены, что это тот самый, который предложил взять направление на солнце. Только теперь всем нам уже было жаль парня с красным лбом.

Прошло совсем немного времени, и мы услышали сразу несколько гулких ударов о стену. Это идущие впереди, потеряв бдительность, врезались-таки в нее, стену. Особого шума не было. Больше шутили про крепкость старинных стен. Мы помогли упавшим подняться. И потом все вместе покричали хором:

— Дилакян!.. Дилакян!..

И Красный лоб кричал вместе с нами. Но никто не ответил. В тишине и темноте особенно остро ощущался запах влажной земли- Той вечной земли, которая дарит нам рождение и любовь, творчество и вдохновение. Потом мы отвлеклись и один из нас, еще храня в себе запах земли, сказал:

— Умерших хоронят лицом к солнцу, значит, солнце восходит с кладбища. Пойдемте на кладбище!

И опять первые стали последними, последние — первыми. Каждый видел перед собой каблук с камнем, и каждый был уверен, это не он кричал, что надо идти к солнцу. Потом нам показалось, что все затеял именно Каблук с камнем. И мы на ходу стали теснить его, оттирать плечами. Не хотели, чтобы он был среди первых. И постепенно он вообще оказался отторгнутым. Как и тот, у которого лоб был в крови.

Плиты ритмично вторили бегу не захотевших отставать. Пустые залы и кельи чутко воспроизводили наше дыхание. Во дворе храма словно навечно застыли яркий желтый свет и густые синие тени. Две крестьянки приносили в жертву петухов с красными гребешками. Мы прошли мимо них, мимо часовни, мимо трепещущего голубиного птенца, мимо выжженного солнцем черепа...

— Надо похоронить монаха. Можно и без ящика. Завернуть в рубашку и похоронить.

Так мы и не решили позже, произнес это кто-то вслух или просто у каждого промелькнуло в голове.

Люди шли через залы и ризницу. Друг за другом, друг за другом. И один из них сильно ударился о стену и, падая, закричал:

— Дилакян!.. Дилакян!..

А другой, уставший, спросил его:

— Но кто он такой?

Мы сказали:

— Мы сами ищем его.

— А я еще не предупредил вас, что моя жена сегодня-завтра должна родить.

— Мы ищем и должны найти его. И ты тоже его ищешь.

Мы не видели лиц друг друга, мы следили за тем, как приближается к нам Красный лоб, слышали усиленное эхом дыхание, сохраняемое кельями- Он спешил догнать нас, хотя и держался на расстоянии. Кто-то сказал:

— Надо идти к церкви!

Красный лоб прошептал еле слышно:

— Давайте подождем Каблука с камнем.

Ему ответили:

— Хромоногий!

И здесь же объявили, что мы все идем к церкви. А ему бросили небрежно:

— Ты, Хромой, много о себе думаешь! И зря.

И опять последние стали первыми, первые — последними. Красный лоб при этом оказался самым первым. Он съежился, приостановился. Его заметили, стали толкать локтями, пинать крепкими ботинками, норовя попасть по лодыжке. Пришлось ему перемещаться в самый конец.

Нас раздражал Красный лоб. И яркостью красного цвета, и тем, как вмиг побелели его волосы. Мы двинулись, и нам не хотелось, чтобы он шел с нами дальше. Я сказал:

— Ну, если его и там не окажется, я просто повешусь!

Я так и не понял, сам ли я произнес эти слова или их прокричали Красный лоб или Каблук с камнем. Я отчетливо видел, как в молочном свете луны крестьянки спускают мое качающееся тело. Они режут душащую меня веревку так же, как до того в ярком солнце резали тонкие и длинные шеи жертвенных петухов, или как покинутый на поле битвы мой отец, раненый и одинокий, перерезал в яме вывалившиеся из живота собственные теплые кишки...

Мы проходили через залы и дворы, наполненные горячим желтым светом и прохладными синеватыми тенями. Последние спешили, чтобы догнать нас. Их напряженное, прерывистое дыхание эхом отзывалось в пустых кельях...

На обратном пути мы обязательно должны были встретить Каблука с камнем, ему давно полагалось догнать нас. Но нет, не встретили. Мы останавливались и прислушивались. Никаких шагов!

Красный лоб предложил:

— Возьмем направление к тишине. Он там! Слышите шелест деревьев? Ему ответили с укором:

— Хромой! Не притворяйся, ты же знаешь, что он нас обманул...

И все решили, что первые должны опять повернуть к церкви.

Фрески храма рассказывали о великом времени человеческой любви. О времени веселия и грусти, жизни и смерти. О могучих богах с чистыми наивными глазами. Но тут раздался еще один удар — кто-то из нас опять врезался в стену.


Перевод Г. Петровой

Дополнительная информация:

Источник: Журнал «Дружба Народов»
Предоставлено: Левон Хечоян
Отсканировано: Ирина Минасян
Распознавание: Анна Вртанесян
Корректирование: Анна Вртанесян

Публикуется с разрешения автора. © Левон Хечоян.
Перепечатка и публикация без разрешения автора запрещается.

См. также:

Полная биография Левона Хечояна

Design & Content © Anna & Karen Vrtanesyan, unless otherwise stated.  Legal Notice