ОНА ВСПОМИНАЕТ НАС
Письма от полковника
Бои гремели где-то вдали, но мы неотступно чувствовали дыхание войны. В Ереван поступали сотни раненых. Санитарные поезда доставляли их с различных фронтов, и мы в глубоком тылу чувствовали неразрывную свою связь с передовой. Всего в ереванских госпиталях побывали на излечении десятки тысяч раненых.
Персонал нашего госпиталя, как и других семи госпиталей, развернутых в Ереване, работал, не ожидая почестей и наград, что называется, не за страх, а за совесть. Люди несли на своих плечах все тяготы военной жизни, разве что не проливали кровь. Однако, если требовалось, они без раздумий отдавал ее раненым и больным.
Подобный случай был и со мной. Как-то днем я сделала полковнику Ивану Собко операцию на грудной клетке – извлекла из его легкого осколок ребра. Иван Дмитриевич поступил к нам в конце декабря 42-го. У него были сломаны четыре ребра и повреждено правое легкое. В ночь после операции произошло внутреннее кровотечение, раненый лишился двух с половиной литров крови и потерял сознание. Спасти его могли только новая операция и экстренное переливание крови. Меня срочно вызвали, и тут выяснилось, что в госпитале не хватает крови нужной группы. Пришлось искать доноров среди медперсонала, ими стали несколько человек, в их числе и я.
Придя в сознание и узнав, что в его жилах течет отныне и моя кровь, Иван Дмитриевич очень расчувствовался. Пока он лечился, между нами установился искренний дружеский контакт. Об этом свидетельствуют и два письма. В них, между прочим, Иван Дмитриевич передает приветы моей сестре Нине, с которой познакомился у нас дома – выздоровев, он счел своим долгом нанести мне визит вежливости. Увидев нашу семейную фотографию – тот самый монтаж, – он тоже пожелал непременно сняться с Сережей на память.
Вчера я попросила Сережу покопаться в семейном альбоме и найти ее. Вот она, немного потертая и выцветшая. Сережа сидит на коленях у полковника Собко, а рядом с ним стоит Эдуард – сын моей коллеги Араксии Владимировны Табагян.
Приведу два письма Ивана Дмитриевича.
“Доброго здоровья, Белла Львовна!
До Тбилиси доехал хорошо. В дороге было весело, но здесь скучно. Почему-то Ереван мне более близок, чем Тбилиси. Город определяют люди, их отношение к нам.
В Ереване я приобрел таких людей, о которых забыть нельзя. Ведь кто я? Я был обыкновенным больным, как и все. На войне я потерял многое, в том числе и самое близкое – семью. Но в замечательном коллективе врачей я нашел новую, родную семью.
Сто дней, прожитых у вас в госпитале, навсегда останутся в моей памяти замечательным примером душевной, человеческой заботы советских врачей о воинах Красной Армии.
Если Вы еще нездоровы, то желаю быстрейшего выздоровления. Приветы Белле Сагателовне, Марии Степановне, Белле Самуиловне, Ирине Александровне, доктору Синельниковой и доктору, фамилии которого я не знаю, но он единственный мужчина у вас в больнице.
Привет Нине Львовне.
Крепко жму Вашу руку
И.В.Собко.
Адрес: пол. Почта 731, часть 333. Собко Иван Дмитриевич 22.2.43”
Второе письмо почему-то не датировано. Думаю, оно написано в апреле 1943 года.
“Добрый день, уважаемая Белла Львовна!
Пару дней тому назад получил Ваше письмо. Очень Вам благодарен за то, что не забываете. Ведь сколько таких, как я, прошло у Вас в отделении за время войны. Безусловно, много. И если нам, т.е. больным, Вам писать – то это ничего, ибо Вы у нас одна, а если же Вам писать бывшим своим больным, то это значит, что надо не работать, а только писать. Поэтому еще раз очень благодарен, что Вы находите время мне ответить.
Я собирался ответить Вам, Белла Львовна, немедленно, но узнал, что здесь в Тбилиси, Ваш комиссар тов. Шагинян А. Г. Я решил свой ответ передать через него.
Часто бывает так, что человек, потеряв родных и близких, находит свой родной дом там, где никогда не думал.
Должен Вам сказать чистосердечно, что Ваш коллектив стал для меня родным. Уже после госпиталя я объездил по существу все Закавказье и Северный Кавказ, но ближе чем Ереван у меня места нет, и если улыбнется счастье найти семью, я перевезу ее в Ереван. Я знаю, что там они будут находиться как в родном Киеве.
Я очень рад, что Вы здоровы и уже приступили к работе. Вы огорчили тем, что уезжает т. Шагинян А. Г.. Для меня это понятно, так же как и для Вас.
Арам Григорьевич Шагинян – это большой души человек. Я ценю его так же высоко, как и Вы. Как мне сообщили, он снова будет работать в Вашем коллективе. Это очень хорошо, даже больше, чем хорошо, ибо таких работников у нас немного.
Вы, Белла Львовна, спрашиваете, как я живу? Живу хорошо. Считается, что живу в Тбилиси, но фактически это не так. Большую часть времени живу в других городах Кавказа. Этого требует долг работы. Но это к лучшему, не приходится бывать долго на одном месте, а следовательно, и скучать.
Здоровье мое хорошее, отвечая Вам на Вашем языке, можно сказать: самочувствие хорошее, сон, аппетит нормальные.
Думаю, что в начале мая приеду в Ереван и тогда мы поговорим более подробно. Я Вам расскажу кое-что из своих поездок.
Передайте привет Карамяну М. М., Изабелле Сагателовне, Марии Степановне, Зое Александровне, Ирине Александровне, Белле Самуиловне и всем знакомым врачам, медсестрам и санитаркам.
Привет Нине Львовне и Сержику.
Крепко жму Вашу руку. И. Собко”.
Обещание приехать в Ереван Иван Дмитриевич исполнил через пятнадцать лет. Поздним майским вечером 1958 года он без предупреждения появился на пороге нашей квартиры. Сказал, что в Ереване проездом, специально заехал по пути из Тбилиси в Баку. К этому моменту у него уже была новая семья и росла двенадцатилетняя дочь. Вечер воспоминаний затянулся до трех ночи...
Вместе с Сережей
| Дополнительная информация: |
Источник:
Саркис Кантарджян. Она вспоминает нас. Публикуется с разрешения автора. © Саркис Кантарджян |
| См. также: |
|