ArmenianHouse.org - Armenian Literature, History, Religion
ArmenianHouse.org in ArmenianArmenianHouse.org in  English

Егише Чаренц


СТУХИ В ПЕРЕВОДЕ ИГОРЯ ЛЯПИНА

* * *

Чудес немало в мире происходит.
Вдруг, не касаясь окон и дверей,
К нам тишина волшебная приводит
Безмолвных и невиданных гостей.

Ни образа, ни имени, ни слова.
К добру ли это? К радости, к беде?
Когда пришли? Куда исчезнут снова?
Нет объяснений этому нигде.

Но в час, когда печально вспоминаем
Вчерашний день, вот в этот самый час
Мы с грустью безысходной понимаем,
Что кто-то навсегда ушел от нас.


* * *

Печальнее бумажного цветка,
Как старого рояля звук иссохший,
Как пыльная картина с чердака,
Как зеркальце красавицы усопшей,

Глядит моя душа на этот мир,
И мучается, и не понимает:
Как свет его высокий ни на миг
Страдания ее не унимает?

* * *

Когда я вижу тени Ваших глаз,
Прозрачность пальцев, что стеклом застыла,
И отблеск света на щеках у Вас
Доселе неизвестного светила,

Я сердцем ощущаю гамму чувств,
Не высказанных Вашей легкой шалью,
И плавных складок платья слышу грусть,
И долгий вздох, разлитый по роялю,

И скуку, что впитал остывший чай,
В блистающем стакане задремавший,
И сердце изводящую печаль
От факельных огней в квартире Вашей.


ПРОЩАЛЬНЫЕ СЛОВА

В моих глазах сто раз погашен май,
Сто звезд в больной душе моей остыло.
Но в час прощальный да не проклинай
Ты жизнь мою. И не смотри уныло.

Внезапно оборвется эта нить.
И рухнет все, что свято, что не свято
В моей судьбе. А песня будет жить,
Как будто не моя она, а чья-то.

Как свет в тярсину, жизнь моя уйдет,
Природа долг с достоинством исполнит.
И тот, кто эту песню запоет,
Увидишь, обо мне-то и не вспомнит.

Я наполнял тобою каждый стих,
В них грусть твоя, твои улыбки пели.
В них горечь крыльев трепетных моих,
Что так тебя обнять и не сумели.

Мой мглистый вечер — здесь, хоть он не зван.
Как превозмочь предчувствие разлуки?
Как выпить предназначенный стакан,
Чтоб ни душа не дрогнула, ни руки?

Все гуще мрак, все тягостнее мгла,
Глаза в глаза прощально отразились.
Не прокляни же эти два крыла,
Они в тоске всю жизнь к тебе стремились.


* * *

Кто встретится на жизненном пути,
Таком нелегком и таком недолгом?
Кто скажет: — Здравствуй! — с радостью в груди
И озарится дружеским восторгом?

Кто поцелует, нежностью дыша?
Кто зарыдает горько надо мною?
Я чувствую, что в мире есть душа,
Живущая моей тоской и болью.

Мне чудится порой, что голос мой,
Мой каждый нерв и все мои страданья —
Лишь отголосок той души живой,
Блуждающей в просторах мирозданья.

Я будто растворен в ее мечте,
И все, что есть в ней, — только оглашаю,
А мнится мне в житейской суете,
Что я свои терзанья выражаю.

Привет тебе, далекий брат и друг,
Неведомый, но понятый заране!
Пусть сердца моего надрывный стук
Прорвется к вам, грядущие земляне.

Он вырвется из нашей кутерьмы
Свидетелем тревоги многоликой.
Я улыбаюсь вам — ушедшей тьмы
Сердечною и мудрою улыбкой.


ПОЭТ

Зло для меня — становится добром,
Обыденность приносит чудо-грезы.
В глазах все краски мира — как в ночном
Бездонном небе огненные звезды.

Бродяжьи песни, звонкий бег карет,
Круженье улиц — все на сердце ляжет
И превратится в дивный полубред,
Которого душа поэта жаждет.

Целую губы женщины. И что ж?
Пусть тысяча мужчин ей были любы,
Я чувствую ее святую дрожь
И девственно трепещущие губы.

Да, путь поэта неисповедим.
Вам кажется, что он бесцельно бродит,
А он душой летит к мирам другим,
Но и у звезд покоя не находит.

Его глаза печальны и чисты.
Целуя губы женщины случайной,
Он в то же время видит тень сестры
И молится на этот образ дальний.

Что миру песня грез его и мук,
Рожденная в томленье безрассудном?
Но в смертный час он улыбнется вдруг
И скажет: — Жизнь, каким была ты чудом!..


ВЕТЕР

Порыв,
Опять порыв.
Протяжный крик — бредов.
Мир безобразен, темен, беспросветен...
И табунами желтых скакунов
Несется по земле осенний ветер.

Порыв,
Опять порыв —
Осенняя беда.
Клубится пыль, взлетают к небу смерчи,
Как будто ошалевшие стада
От ужаса несутся прямо к смерти.

Порыв,
Опять порыв.
Осенний город — мертв.
На всем беды, не всем несчастья признак.
И если вдруг прохожий промелькнет,
Он в этой мгле и сам, как желтый призрак.

Как долгие осенние дожди,
Идут уныло улицы сквозь город.
И никакой надежды впереди.
Все безобразно. Всюду грязь и холод.

Порыв,
Опять порыв.
Осенний ветер — зол.
Он мечется, беснуется, лютует,
В агонии свершая произвол,
И для него преград не существует.

Там загрохочет, там задребезжит,
Там всякий хлам проносит меж домами
И сам зловеще птицею летит,
Рождая гром железными крылами.

Порыв,
Опять порыв.
Удар, еще удар.
Но, видя как дома слепы и серы,
Осенний ветер смотрит на бульвар
Зрачками крови жаждущей пантеры.

А там деревья с ужасом в глазах,
Как в рубища одетые старухи,
Рвут волосы на желтых головах
И горестно заламывают руки.

Они стары, беспомощны. И впредь
Уже им крон широких не раскинуть.
Их ветер мнет. И слышите, как смерть
Хрипит над ними:
“Сгинуть,
Сгинуть,
Сгинуть...”

Пускай же вам не затуманит взгляд
В осеннем ветре, злобном и коварном.
Примите боль деревьев, что стоят
Распятьями по горестным бульварам.

О, будье сердобольны! Час настал!
Спасайте мир, что солнечен и светел,
Пока и вас самих не растоптал,
Беспечных ваших душ не разметал
Ревущий над землей осенний ветер.

Перевод Игоря Ляпина

Дополнительная информация:

Источник: Газета “Завтра”

См. также:

Георгий Кубатьян. Перекличка, тождество и сходство
О переводах двух великих поэтов: Анны Ахматовой и Пастернака, произведений армянских классиков Егише Чаренца и Аветика Исаакяна

Георгий Кубатьян. Мало в них было линейного
Чаренц и Мандельштам

Design & Content © Anna & Karen Vrtanesyan, unless otherwise stated.  Legal Notice